В Ингушетии резко увеличилось количество контртеррористических операций (КТО). Пять спецопераций прошло только в августе. В их результате было убито восемь подозреваемых. За весь 2019 год силовики провели лишь четыре КТО, в ходе которых убили пять человек. Всех убитых и задержанных спецслужбы до следствия и суда называют «боевиками», «террористами», «сторонниками ИГИЛ» (запрещенная в России террористическая организация). Такое поведение силовиков, как правило прикомандированных из других регионов, вызывает вопросы у жителей республики, общественников и правозащитников.
По официальным сообщениям правоохранительных органов, в Ингушетии за последние полтора месяца активизировалось бандподполье. В конце июля в районе села Яндаре Назрановского района трое неизвестных убили сотрудника Росгвардии. 5 августа двоих из подозреваемых задержали.
6 августа в ходе спецоперации в Назрани и селе Сагопши Малгобекского района убиты два человека, один задержан. Последним оказался Багаудин Евлоев. Во время обысков в его доме в Сагопши силовики нашли мину и взрывчатые вещества. По словам родных задержанного, эти предметы ему подбросили. Сам Евлоев заявил о пытках в управлениях ФСБ по Ингушетии и Северной Осетии. Он не выдержал истязаний, вскрыл вены и оговорил себя в хранении боеприпасов.
Следующее КТО состоялась 18 августа у села Галашки Сунженского района. Итог: двое подозреваемых убиты. 23 августа в поселении Троицкое Сунженского района сотрудники ФСБ застрелили еще троих. Национальный антитеррористический комитет назвал всех покойных бандитами и сторонниками ИГИЛ.
Руслан Гандалоев, хозяин дома, где прошла спецоперация, исчез после допроса в УФСБ Ингушетии. Как рассказала Лейла Гагиева, жена Руслана, ее муж был знаком с одним из убитых, который вместе с двумя товарищами несколько дней гостил у супругов. Лейла считает, что Руслан не мог знать, что их гости — преступники. Выяснить судьбу мужа женщина пытается уже больше 10 дней.
26 августа в сельском поселении Али-Юрт Назрановского района во время перестрелки с силовиками совершил самоподрыв один из двух предполагаемых членов бандподполья. Второй сумел скрыться.
В конце августа на рост количества убийств силовиками обратил внимание Совет тейпов Ингушетии. На заседании возмутились: почему подозреваемых не задерживают, не судят, а убивают на месте?
«Необходимо возвращать ситуацию в правовое русло. Мы допускаем мысль, что эти люди — преступники. — Заявил член Совета тейпов Джамбулат Дзауров. — Но кто давал право их убивать? Согласно Конституции РФ, признание, соблюдение и защита прав и свобод человека — высшая ценность и обязанность государства. Любой гражданин не является виновным, пока это не доказано судом. Если вы хотите возобновить смертную казнь, то предъявите улики преступных действий человека и приведите приговор в исполнение. А казнить людей при КТО никому не позволено. До сих пор нет результатов расследования убийств и данных об ответственности силовиков».
Председатель ингушского отделения партии «Яблоко» Руслан Муцольгов считает, что в республике уже давно нет активного бандподполья. По его мнению, жители Ингушетии это понимают и с недоверием воспринимают новости об очередной спецоперации. Особенно на фоне тысяч жалоб на применение пыток со стороны силовиков.
— Для любого здравомыслящего человека понятно, что задерживать подозреваемых гораздо выгоднее, чем убивать на месте. Ведь в первом случае в ходе расследования можно выявить контакты, сообщников и т.д. Недавно в Москве и других регионах России ФСБ провела операцию по выявлению изготовителей оружия. Никого ни убили. Но в Ингушетии и в целом на Северном Кавказе десятилетиями существует губительная практика при проведении спецопераций. Используется только метод ликвидации подозреваемых и это вызывает адекватные нарекания.
В Ингушетии численность КТО всегда происходила волнами — то росла, то затихала. В прошлом году общество отвлекали митинги и преследование граждан по политическим мотивам. Ситуация в республике с антинародной политикой и репрессиями после массовых протестов ухудшилась. На этом фоне люди негативно относятся к спецоперациям силовиков, ибо активного бандподполья давно уже нет кроме отдельных личностей. И разумеется, вызывают вопросы методы таких мероприятий с последствиями в виде насилия. За 18 лет в республике было тысячи жалоб на применение пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов. Но если не ошибаюсь, возбуждены лишь четыре уголовных дела и только по двум обвиняемых осудили. Но даже там наказание было очень мягким, скорее формальным.
Адвокат Магомед Аушев предполагает, что силовики могут специально заниматься ликвидацией подозреваемых в случае, если у них нет никаких реальных доказательств их вины.
— Я как бывший силовик могу сказать: нет смысла в ликвидации подозреваемых за исключением случаев реального оказания вооруженного сопротивления. Но в нашем случае задержание предполагает расследование, поиск доказательств, которых порою нет. В таком случае правоохранительные органы предпочитают ликвидировать. Обоснованность этого ничем нельзя проконтролировать. В рамках режима КТО проводится оцепление территории, отключается связь, отсутствуют очевидцы. Ну а после мы должны верить на слово о вооруженном сопротивлении тех, кого убили. Это нарушение права на жизнь, это преступление.
