«Все звери на скотном дворе были равны, но некоторые звери были ровнее».
«Скотный двор». Д.Оруэлл.
23 января и 31 января 2021 г. на территории России прошли масштабные акции протеста населения против действующего политического режима. По оценкам независимых экспертов, выступления были отмечены более чем в 120 городах страны, общая численность протестующих превышала 100 тысяч человек. Были зафиксированы десятки нападений на сотрудников Росгвардии и МВД РФ, задержано около 4000 человек, составлены сотни административных протоколов по ст.20.2 КоАП РФ, десятки лиц подвергнуты административному аресту, возбуждено более 20 уголовных дел. Это были самые масштабные, многочисленные акции протеста населения за последние 10 лет.
Поводом для несанкционированных митингов послужил тот факт, что единственный реальный в России политический противник действующего «вечного» президента РФ Путина В.В. — Алексей Навальный — возвратился в страну и тут же, в аэропорту Шереметьево, был задержан, по решению выездного суда прямо в отделе полиции арестован на 30 суток. В тот же день, 17 января, он обратился к своим сторонникам выйти на улицы российских городов, и народ вышел.
Многие эксперты проводят аналогию между этими акциями и народным протестом в Ингушетии в 2018-2019 гг. Да, определенные формальные признаки есть, но только формальные. Отличий, причем очень существенных, гораздо больше. Во-первых, выступление ингушей носило исключительно локальный характер, а задачи, которые ставило перед собой гражданское общество, носили узконациональный характер, цели касались решений только внутриреспубликанских проблем, а критике подверглось только руководство республики. Личность президента РФ не только не упоминалась в негативном свете, более того, протестующие апеллировали к нему и просили поддержки.
Напротив, у протестующих в январе 2021 г. граждан России было одно требование — в отставку Путина В.В. У всех жителей страны, независимо от географии проживания (Владивосток, Екатеринбург, Севастополь, Москва, Петербург), было одно на всех политическое требование. С востока страны на запад, на 9 тысяч километров.
Но меня больше интересует другой вопрос — разная реакция властей на митинг в Ингушетии и на акциях протеста по всей стране, которые прошли в январе этого года. При проведении сравнительного анализа нетрудно заметить резко дифференцированный подход: реакция на ингушский протест гораздо жестче, тотальнее и неадекватнее, хотя митинги в Ингушетии носили сугубо национальный характер, а тон выступлений был лоялен к действующему руководителю страны.
1. Освещение в СМИ. Ингушский протест не освещался в федеральных СМИ России. Тотальная цензура на федеральных каналах телевидения на любую информацию об этом событии. Полное игнорирование судебных процессов, идущих над жителями Ингушетии в судах ставропольского края уже на протяжении более одного года. Даже такие известные оппозиционные СМИ, как телеканал «Дождь», радио «Эхо Москвы» и газета «Новая газета» избегают упоминаний об идущем уже третий месяц судебном процессе над лидерами общественных организаций Ингушетии. С другой стороны, все события на январских митингах подробно освещаются, как федеральными провластными СМИ, так и СМИ, позиционирующими себя как независимые. Действия противоборствующих сторон активно комментируются ведущими политиками, как правого, так и левого толка.
2. Аресты и задержания. Аресты участников ингушского митинга и обыски в их домах сопровождались спецназом Росгвардии, с использованием БТРов и бронированных «Уралов» — в режиме контртеррористических операций. Административно задержанных на военных вертолетах в сопровождении вооруженных до зубов спецназовцев вывозили в сопредельные с Ингушетией регионы. Все подозреваемые в нападениях на бойцов Росгвардии были вывезены в другие регионы СКФО и содержались под стражей в СИЗО Владикавказа, Нальчика и Пятигорска. В отношении жителей Питера или Москвы власть не позволяет себе таких грубейших нарушений уголовно-процессуального закона. Жителей Москвы не вывозят в Питер, а питерцев не содержат в следственных изоляторах Пскова или Новгорода.
3. Предварительное следствие и суд. В нарушение ст.32 и ст.152 УПК РФ Следком вел и ведет предварительное следствие не по месту совершения преступления, в г. Магасе, а за 250 км от него, в г. Ессентуки Ставропольского края. Суды также проходят везде, не только в не в Ингушетии: г. Нальчик, г. Ставрополь, г. Пятигорск, г. Железноводск, г. Кисловодск, г. Ессентуки. В отношении остальных граждан России таких перегибов нет. Их судят там, где совершено преступление и идет предварительное следствие. Следком и Генпрокуратура строго соблюдают принцип территориальной посредственности и подсудности. Ведь рядом посольство США, что о России подумают американцы и европейцы — потребители дешевого российского газа.
4. Составы преступлений. Жителей Ингушетии, которые участвовали в мирных, согласованных митингах, обвиняют по ч.2 ст.318 УК РФ (насилие в отношении сотрудников органов правопорядка, связанное с угрозой жизни и здоровью), создание и участие в деятельности экстремистского сообщества (ст.282.1 УК РФ). Причем этой участи не избежали пожилые люди и девушка. Кроме этого, 66-летнего Барахоева А. обвиняют сразу по четырем статьям УК РФ, а 68-летнего Ужахова Малсага — в трех статьях. При этом, в отношении стариков и девушки Следком и Генпрокуратура по СКФО применяют самую жесткую меру пресечения из семи предусмотренных УПК РФ — содержание под стражей.
В общем, по стране все гораздо мягче: организаторов незаконных акций обвиняют по таким экзотическим статьям небольшой и средней тяжести, как нарушение санитарного режима и вовлечение несовершеннолетних в политическую деятельность. Участников митинга, применивших насилие в отношение сотрудников правопорядка, обвиняют по ч.1 ст.318 УК РФ, что также является преступлением средней тяжести. Московским и питерским следователям, в отличие от их коллег из Следкома СКФО, даже в голову не приходит обвинить организаторов акций в создании экстремистского сообщества или организации насилия. Это «ноу-хау» ставропольских следователей — они обвиняют жителей Ингушетии за аналогичные деяния исключительно по статьям УК РФ, относящимся к тяжким преступлениям.
5. Приговоры. Предварительное следствие еще идет по «ингушскому делу», продолжают задерживать подозреваемых, проводят обыски, десятки лиц находятся в негласном розыске. Более 35 жителям Ингушетии уже вынесены обвинительные приговоры. Все приговоры обвинительные, все связаны с самым жестоким видом наказания, предусмотренным ч.1 ст.318 УК РФ. Ни один из них не получил условный срок или штраф, никто не получил наказание, которое должен был отбывать в колонии-поселении. Всех, без исключения, приговорили к отбыванию наказания в колонии общего режима. Хотя ни один из подсудимых ранее не привлекался к уголовной ответственности, не отбывал наказание в местах лишения свободы, большинство признали свою вину, в том числе в особом порядке судопроизводства, имеют на иждивении малолетних детей (некоторые — 5-6 детей). Многие из осужденных перешагнули уже 50-летний возраст и имели другие смягчающие наказание обстоятельства — например, члены партии «Единая Россия». Ничего не помогло. Почти все, за исключением 3-4 человек, весь срок отсидели в СИЗО, ни один не был выпущен по подписку или залог. Все было очень жестко, несмотря на устоявшуюся судебную практику, постановления Верховного суда, Конституционного суда и решений ЕСПЧ.
В других российских регионах лица, впервые привлеченные к уголовной ответственности по ч.1 ст.318 УК РФ и имеющие смягчающие вину обстоятельства, отделались штрафом, условным наказанием или колонией-поселением.
Я читал мнения некоторых моих коллег, что, якобы, приговоры по «ингушскому делу» мягкие и щадящие. Считаю, что это заблуждение, а такая точка зрения не соответствует реальным обстоятельствам. Реакция федеральных властей по отношению к жителям республики была крайне жесткой, неадекватной и несоразмерной их вине, а приговоры Железноводского суда, Ставропольского краевого суда и Пятого кассационного суда — незаконными и необоснованными. Судебные решения не имеют никакого отношения к принципам правосудия и справедливости и были приняты под давлением 2-ой службы ФСБ России и Генпрокуратуры России.
Отдельно хотел бы обратить вниманием на судебный процесс над семью руководителями общественных организаций Ингушетии, который ведет Кисловодский городской суд в здании Ессентукского городского суда. Один этот факт уже отдает абсурдом и бессмысленностью. Семерых лидеров народного протеста обвиняют по ч.2 ст.318 и ст.282.1 УК РФ, соответственно организация и руководство насилием в отношении сотрудников правопорядка и организация и участие в деятельности экстремистского сообщества.
При этом, ни Следком, который вел предварительное следствие, ни Генпрокуратура, которая утвердила обвинительное заключение и поддерживает обвинение, ни Кисловодский городской суд, который начал рассмотрение дела по существу, не смущает тот факт, что до сих пор не установлен и не осужден ни один исполнитель насилия в отношении росгвардейцев по ч.2 ст.318 УК РФ. Ни один. Семеро организаторов насилия есть, ни одного исполнителя насилия — нет. Абсурд? Абсурд. Чушь собачья? Чушь. Даже если допустить и принять версию следователя Нарыжного, что лица, осужденные приговорами Железноводского городского суда, совершили эти преступления под руководством Ужахова М., Барахоева А., Чемурзиева Б., Мальсагова М., Хаутиева Б., Нальгиева И., Саутиевой З., то возникает неразрешенный вопрос для совершения правосудия: исполнители осуждены по ч.1 ст.318 УК РФ, а организаторов судят по ч.2 ст. 318 УК РФ. Это два разных самостоятельных состава преступления, как выносить приговор? Таких грубейших нарушений уголовно-процессуального закона невозможно представить даже в Москве или Питере, но это рядовое явление на территории СКФО в отношении жителей республик.
Именно поэтому я всегда говорил и буду говорить: есть правоприменительная и судебная практика по стране, а есть отдельная специально-территориальная правоприменительная и судебная практика для граждан России — жителей кавказских республик. И эта порочная практика существует при молчаливом согласии и равнодушии со стороны не только официальных структур, но и широкой российской общественности.
К сожалению, политика двойных стандартов существует в отношении жителей северокавказских регионов. Да, эта система создана и функционирует по инициативе политического режима страны. Это нормально для авторитарно-тоталитарного государства, в котором укоренилось имперское мышление. Но ненормально то, что эта порочная практика существует при молчаливом согласии российского гражданского общества, тех общественных институтов, которые считают, что в основе их деятельности заложены либеральные и демократические принципы. Не хочется об этом думать, но создается устойчивое убеждение, что в вопросе неприязни и недоверия к жителям Кавказа, точки зрения либералов и реакционеров совпадают.
01.02.21 г.
СИЗО г.Пятигорска
che_barah
