«Незнание закона не освобождает от ответственности. Зато знание — запросто». Станислав Ежи Лец
Можно сколько угодно рассуждать и дискутировать о проблемах российского судопроизводства, об истинном состоянии правоохранительной системы, ее патологическо-хронических болезнях, наблюдая за этими процессами со стороны. Но реальную объективную картину может дать только тот, кто с головой, по макушку погружен в ее проблематику. Вся жестокость, безжалостность, бессердечие действующей уголовной системы обнажается во всей наготе, только когда беседуешь с такими же, как сам, несчастными, попавшими в жернова уголовно-процессуального молоха. Конечно, я далек от той точки зрения, что в тюрьмах сидят исключительно невиновные. Формально вина есть почти у каждого, какой-нибудь повод сидящие в тюрьмах давали и дают, чтобы их изолировали от общества. Вопрос больше в другом — насколько их деяния так социально опасны, что к ним надо применять самые суровые, самые жестокие меры наказания.
Избирательность наказания, несоразмерность между совершенным деянием и назначенным наказанием, полное отсутствие государственной системы превентивно-профилактических мер, ограждающих граждан от совершения ими в будущем преступлений, с одной стороны, и провокационность оперативно-следственных действий, направленных на то, чтобы подтолкнуть человека к совершению им преступления, — это лишь неполный список пороков существующей уголовно-процессуальной практики. Лицо может совершить административное правонарушение, а следователи возбуждают уголовное дело, или лицо совершает деяние, которое относится к преступлениям небольшой и средней тяжести, а следствие, при попустительстве прокуратуры, квалифицирует его действие как тяжкое или особо тяжкое. Характерный пример — «ингушское дело»: жителей Ингушетии задерживали и продолжают задерживать, обвиняя по ч.2 ст.318 УК РФ, держат под стражей от одного года и более, а затем, перед передачей уголовного дела в суд, переквалифицируют на ч.1 ст.318 УК РФ.
Самый главный и самый страшный вывод заключается в том, что оперативники, следователи, прокуроры, судьи совершенно не заинтересованы в том, чтобы искоренить преступность как явление или хотя бы снизить ее уровень, свести ее к минимуму. Напротив, действующая правоохранительная система кровно заинтересована в том, чтобы было больше преступников и преступления были масштабнее. «Пчелы не могут быть против меда», — поговаривал герой детской сказки Винни-Пух. Молодежь идет в правоохранительную систему только с одной целью — обогащения. Всех преступников силовики делят на две категории. Первая — денежная. Им дают возможность избежать наказания в обмен на то, что они делятся своими накоплениями. Вторая категория — бедолаги. У них нет денег откупиться, их осуждают, на них делают статистику «успешной» борьбы с преступностью. Целая армия силовиков: оперативники, следователи, прокуроры, судьи — делают успешную карьеру и обосновывают свою будущую пенсию. Совершенно безотходное, рентабельное производство, где обвиняемые и подсудимые используются как сырье, биотопливо для поддержания многомиллионной армии силовиков.
Эту порочную систему могли бы разрушить судьи, но у них нет такого желания. Почему? Потому что мотивация лиц, идущих в судьи, ничем не отличается от мотивов и целей сотрудников правоохранительной системы. Обогащение — единственная цель. Высокая зарплата, неприкосновенность, ранний выход на пенсию, которая в 10 раз превышает МРОТ по стране. Вот и все стимулы и мотивы. Можно ли ожидать от лиц с такой мотивацией реальной борьбы с преступностью, заточенной на результат? Нет, конечно. Может ли система сама себя изменить, реформировать? Нет.
Существующую систему изменить можно, только создавая внешнее давление, используя гражданское общество, общественные институты, не включенные в эту порочную карусель «правосудия по-русски». Это и адвокатское сообщество, и различные общественные советы при ведомствах, министерствах, и фонды, защищающие права заключенных, и сами обвиняемые, которые больше всех должны быть заинтересованы в положительных изменениях системы. Какие есть для этого возможности, какие инструменты существуют в действующем уголовно-процессуальном законе для реализации этой концепции? Инструментов крайне мало, но они есть. Потенциально наиболее эффективным является институт присяжных заседателей, который подробно описан в главе 42 УПК РФ.
Институт присяжных заседателей формально существует более четверти века, однако до сих пор судебные заседания с участием присяжных заседателей крайне редки и экзотичны для обывателей. Для тех, кто не осведомлен об особенностях уголовного судопроизводства с участием присяжных, поясню вкратце принципиальное отличие. Если в обычном уголовном судопроизводстве вину подсудимого устанавливает единолично судья (профессиональный), то в судопроизводстве с участием присяжных заседателей вину устанавливают сами присяжные заседатели. В районном суде количество присяжных заседателей — шесть человек. Если хотя бы на один из следующих вопросов: «Имело ли место быть деяние?», «Совершил ли преступление подсудимый?», «Виновен ли подсудимый?» — трое присяжных заседателей отвечают отрицательно, то суд признает подсудимого невиновным, и он освобождается в зале суда. Вердикт присяжных заседателей обязателен для суда и принимается без возражений сторон.
Судебная статистика по уголовным делам безжалостна: из всех приговоров, которые суды выносят по стране в отношении сотен тысяч обвиняемых, только 0,3% от общего числа являются оправдательными, остальные носят обвинительный уклон. Статистика по уголовным делам с участием присяжных заседателей кардинально иная — в среднем более 25% оправдательных приговоров, то есть каждый четвертый подсудимый признается невиновным. Районные суды показывают еще более впечатляющую динамику — около 30% оправдательных приговоров. Тем не менее общее количество судов с участием присяжных заседателей крайне мало — в отличие от традиционного судопроизводства. Почему этот институт так ограниченно используется и редко применяется? Этому есть несколько причин.
1. Небольшое количество составов преступлений, предусмотренных УК РФ, которые попадают в категорию, позволяющую использовать институт присяжных заседателей. Это очень медленно, но меняется в лучшую сторону: в 2018 году было введено еще два состава преступления, это ч.1 ст.105 УК РФ и ч.4 ст.111 УК РФ. Кроме того, председатель ВС РФ В.Лебедев в прошлом году выступил с инициативой включить в категорию уголовных дел, подпадающих под суд с участием присяжных заседателей, все составы преступлений по тяжким и особо тяжким преступлениям. Это все статьи УК, в которых санкция превышает 5 лет лишения свободы. Конечно, эта инициатива вызовет ожесточенное сопротивление со стороны МВД, ФСБ, Генпрокуратуры и Следкома. Правительство, очевидно, выступит против, так как расширение списка составов преступлений, попадающих в категорию дел с участием присяжных, потребует дополнительного финансирования из бюджета.
2. Вторая причина, мешающая реализации этой идеи, — инертность, пассивность, равнодушие со стороны граждан, которых приглашают принять участие в судах в качестве присяжных заседателей. Они используют любую возможность, чтобы избежать участия в суде. При этом граждане жалуются на бесправие, на произвол силовиков, несправедливость судебных решений, но делают это вербально, «кухонным методом», в кругу своей семьи и близких. Но как только нужно доказать свою принципиальность, последовательно, на деле участвуя в качестве присяжного заседателя, как гражданин с активной гражданской позицией тут же уходит в сторону, по принципу «моя хата с краю, что мне, больше всех надо». Быть присяжным заседателем, так же, как иметь право избирать и быть избранным, — это прерогатива свободного человека, это почетная обязанность гражданина. Свобода всегда связана с ответственностью и обязанностями. Если этой связки нет, то свобода деградирует и превращается во вседозволенность, в анархию, что в итоге еще хуже и страшнее тирании. Не нужно избегать исполнения своих обязанностей и, если жребий выпал, нужно со всей ответственностью подойти к этому вопросу и сделать всё по совести и основательно. Это самая серьезная проблема и задача общественных институтов — довести до граждан мысль, насколько это важно для позитивного будущего нашей страны.
3. Третья причина — это адвокаты. Можно констатировать уверенно тот факт, что число адвокатов, которые хотят участвовать в судах с привлечением присяжных заседателей и, самое главное, могут это делать, ничтожно мало. Особенно это касается адвокатских сообществ Северо-Кавказского федерального округа. Основная масса северо-кавказских адвокатов — это посредники между родственниками обвиняемых и следователями. Такой вывод я делаю, исходя из своего опыта общения с обвиняемыми. Это печально наблюдать, но подавляющее большинство адвокатов СКФО вполне устраивает существующий порочный круг правосудия. Их можно понять с обывательской точки зрения. Так проще и выгоднее работать. Не нужно учиться чему-то новому, владеть риторикой, ораторским искусством, изучать российскую и международную судебную практику, периодически повышать свою квалификацию и т.д. Инфантильность адвокатов, помноженная на профессиональную циничность и равнодушие к судьбе клиентов — это системная проблема этого сообщества.
4. Ну и последняя причина — это неграмотность и невежество самих обвиняемых и подсудимых, тотальное незнание своих прав и возможностей для защиты, которые предоставляются законом. Даже абсолютно невиновный человек готов оговорить себя в обмен на сделку со следствием. И большинство идет на такие сделки, чем совершает преступление и усугубляет ситуацию. Лишь у единиц хватает воли и мужества защищать свое доброе имя и честь.
Институт присяжных заседателей существует более 28 лет. Развитие идет крайне медленно. Очень важно масштабировать этот процесс, придать ему динамику, задать соответствующие тренды. Но для этого нужны консолидированные усилия общества, адвокатов и самих обвиняемых.
Как говорит Д.Неру в своих мемуарах: «Действительная демократия не может существовать наверху, она может подниматься снизу». Институт присяжных заседателей — это критерий демократического общества. Чем сильнее он развит, тем сильнее в обществе демократические принципы. Он так же важен, как и институт демократических выборов, и институт муниципального управления. Особенно он важен при текущей ситуации в системе правосудия, когда нарушен принцип сдержек и противовесов и не соблюдается принцип равноправия и состязательности сторон в процессе.
«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Эта крылатая фраза Остапа Ибрагимовича Бендер-Задунайского особенно актуальна в условиях нынешнего политического режима, основанного на принципах государственного капитализма или, по старинке говоря, обыкновенного неофеодализма.
