«Аргументы одной стороны всегда кажутся очень хорошими, пока не начинает говорить другая» (У. Черчилль)
Сегодня в Ингушетии очень много проблем, большинство из которых усугубились на фоне пандемии. Легче назвать немногочисленные направления социально-экономического развития, где есть хоть какие-нибудь достижения. Целый клубок социально-экономических проблем, как путами связал республику по ногам и рукам и препятствуют ее эффективному перспективному развитию. К сожалению, отставка Ю.-Б. Евкурова и назначение на должность главы Ингушетии М.-А. Калиматова не привела к улучшению ситуации. За прошедшие два года никаких позитивных изменений не произошло, новая команда получила незавидное наследство и не может предложить обществу ничего ни в сфере экономики, ни в социологии. Максимум, на что хватает ее усилий, — это ликвидация негативных последствий от деятельности прежнего руководства республикой. Евкуров оставил много проблем своему народу. Последним его «подарком» ингушам стал проект танкового полигона. Ему удалось громко хлопнуть дверью перед своей отставкой, когда он отвел около 9 тысяч га в горно-лесистой местности южной части Сунженского района под размещение полигона для учебных стрельб из артиллерии и танковых орудий.
Как и следовало ожидать, обоснованность и необходимость размещения танкового полигона именно в Ингушетии и именно в Сунженском районе аргументируют необходимостью обеспечения безопасности и обороноспособности страны, а также интересами жителей Ингушетии. Ингушам, конечно, импонирует такое внимание со стороны федерального центра и такое доверие. Несомненно, это очень важный вопрос: оборона страны – это приоритетная задача, жители не против, но хотели бы более подробных разъяснений и уточнений. Ведь дьявол, как известно, кроется в деталях. 100 рабочих мест это неплохо, но подробное технико-экономическое обоснование проекта с широким общественным обсуждением было бы вообще замечательно. Все-таки 9 тысяч гектаров сельскохозяйственных земель, лесных угодий выбывают из гражданского оборота, что не может не отразиться на внутреннем региональном продукте и благосостоянии жителей сел, прилегающих к полигону. Поэтому хотелось бы знать, насколько 100 рабочих мест компенсируют экономические потери республики.
Кроме этого есть много других вопросов. Например, почему именно в этом конкретном месте нужно размещать танковый полигон? Что делать с десятками, а может и сотнями памятников материальной культуры и культурным наследием ингушского народа, выявленными в последнее время археологами во главе с У. Гадиевым и общественниками из ИГО «Дзурдзуки»? Что делать местным жителям, которые лишаются земель и пастбищ для ведения сельского хозяйства, скотоводства, сбора лесных ягод и валежника? Что будет с уникальным животным миром предгорий, с флорой и фауной? Как контролировать экологию на территории полигона и возможные загрязнения почвы, лесов и рек, текущих с гор на равнину? Кто будет компенсировать уничтожение дорожной инфраструктуры Сунженского района, как и в какой форме? Таких ключевых вопросов десятки и их количество будет расти по мере реализации этого крайне сомнительного последнего «проекта» Евкурова.
У любого, кто более или менее знаком с этой территорией, возникнут обоснованные сомнения в технической возможности размещения в этой части Сунженского района танкового полигона. Редкие, узкие дороги, пересеченная местность, плотность населения и густота леса – все эти факторы не позволяют использовать этот участок. Там нет участков, где можно развернуть даже танковый взвод из десяти тяжелых танков. Нет ровных прямых участков местности, на которых можно визуально наблюдать за результатами стрельбы из орудий. В общем, как я уже отмечал выше, это очень и очень сомнительный проект с точки зрения экономики и с точки зрения технической реализации. Официальная аргументация совершенно противоречит здравому смыслу и элементарной логике рассуждений.
После скандальной истории с передачей значительной части Сунженского района в 2018 году Чеченской Республике, проект танкового полигона на территории, непосредственно примыкающей к переданным ранее землям, больше похож на плохо завуалированную форму выведения из-под юрисдикции республики одного большого земельного участка площадью около 9 тысяч гектаров. Ведь передача этого участка в ведение Минобороны приведет к тому, что юридически территория станет федеральной собственностью, а значит дальнейшая судьба будет полностью зависеть от федерального центра, без учета мнения республиканских и муниципальных властей. Захотят – оставят в федеральной собственности, захотят – передадут соседнему субъекту.
Особенное беспокойство вызывает судьба памятников истории и культурного наследия. Лично для меня этот вопрос даже важнее, чем юридический статус земельного участка. Памятники надо сохранить любым способом: если нет возможности реконструкции, то хотя бы законсервировать до лучших времен. Гражданское общество, а особенно жители Сунженского района не вполне понимают, к каким негативным последствиям для них и для их уклада жизни приведет милитаризация этой территории. Населенные пункты, расположенные в этой зоне, и сегодня неблагоприятны с точки зрения безопасности и комфорта для проживания. После размещения полигона ситуация ухудшится, что приведет к массовому оттоку жителей из сел, примыкающих к полигону. Шум двигающейся техники, в том числе по ночам, военные посты, патрули, грохот от взрывов и другие последствия.
Но пока еще ситуация не безнадежна. Два года, конечно, потеряно, но время еще есть, чтобы изменить ситуацию. Вопрос реализации этого проекта, либо его приостановки пока еще зависит, в том числе и от жителей республики и от активной части общества. Но для этого нужно консолидировать общественность, создать инициативную группу из жителей, ученых, экологов и здоровой части депутатов НС и Сунженского муниципального округа. Нужно понимать свои цели, задачи и трезво оценивать свои возможности. Как задачу-максимум можно рассматривать полную приостановку этого проекта, как задачу-минимум – реализацию этого проекта под контролем общества, ограничивая власть военных установлением многочисленных обременений в виде сервитутов на участках, где находятся региональные памятники истории. А это фактически приведет к тому, что танковый полигон будет существовать только на бумаге. Формально полигон будет, но фактически можно запретить как движение тяжелой техники по дорогам, так и стрельбу из орудий вблизи исторических памятников. Эта цель вполне выполнима силами общественности, ученого сообщества и экологов. Российское законодательство представляет для этого большие возможности.
В первую очередь, проблему нужно озвучить и зафиксировать на федеральном уровне. Можно провести научную конференцию с приглашением соответствующих российских и зарубежных специалистов в области защиты и охраны исторического наследия малых народов. Можно привлечь экологов и защитников природного мира. Пригласить на конференцию представителей Минобороны, полпреда президента и республиканские власти. В общем, для реализации задачи нужна не лобовая линейная конфронтация с властью, а взаимодействие с ней. Не думаю, что региональной власти и Минобороны нужен скандал на старте реализации проекта. Может министерству обороны этот проект вообще не нужен, а нужен одному из 12-ти замов С. Шойгу. Если получится убедить власть не строить полигон вообще, то отлично – цель будет выполнена полностью. Если нет, то необходимо увязать реализацию проекта с обязательным комплексом мер по сохранению исторических памятников, животного мира и благоприятной среды для проживания жителей населенных пунктов. Главное – не акцентировать излишнее внимание на политике, исключить всякие спекуляции на эту тему, исключить из процесса политиканов и бездельников, больше привлекать экспертов и специалистов из соответствующих учреждений.
Прошло уже два года с того момента, когда эта проблема неожиданно свалилась на Ингушетию. До сих пор гражданское общество не сумело организоваться, создать программу и разработать механизмы реализации этой задачи. А ведь соответствующие методики противостояния гражданского общества давлению со стороны властей есть в достаточном количестве, в том числе успешно реализованные в России. Например, остановка газпромовского проекта «Охта-центр» в Санкт-Петербурге. Надо просто изучить и приспособить к ингушским реалиям. Одними заявлениями такие проблемы не решаются. Заявление — это не оконченное действие. Это декларация о намерениях, за заявлениями должны последовать системные действия по утвержденному плану. Заявления уже были в 2018 году. Сейчас нужны конкретные действия.
Только ленивый не отметился по этой теме в социальных сетях. Много статей, много пафоса, много постов популярных блогеров. Это все хорошо, но результат нулевой. Время уходит безвозвратно. До сих пор никто не заявил, что готов взять на себя ответственность, создать инициативную группу, разработать программу консолидации общества и форму коллаборации с властями и руководством министерства обороны. В реальной политике нет выбора между плохим и хорошим, есть только выбор между плохим и очень плохим. Из десяти политических решений, которые принимает человек, стоящий у власти, девять он принимает под влиянием обстоятельств. Пока ингушская общественность не создала совокупность обстоятельств вокруг строительства полигона. Выставлять какие-либо требования, надеяться на уступки, можно только имея какие-нибудь преимущества, рычаги давления. В противном случае эти требования обречены на провал. Любые заявления нужно подкреплять аргументами. Одними стенаниями эту проблему не решить, а решать надо обязательно.
СИЗО-2
г.Пятигорск
che-barah
15.05.21 г.
