В деле лидеров ингушского протеста нет доказательств организации насилия в отношении представителей власти, наоборот – лишь свидетельства попыток удержать протест в мирном русле, заявил российский правозащитник, адвокат Международной правозащитной группы Агора и организации «Зона права»* Андрей Сабинин на своей странице в Facebook.
«Жесткое наказание «сложилось» из двух обвинений: организация применения насилия в отношении представителей власти (правоохранительных органов) по ст. 318 УК и создание/участие экстремистского сообщества по ст. 282.1 УК. Сам закон позволяет назначить такие сроки и даже больше. Вопрос в другом — насколько это наказание взаимосвязано с наличием составов преступлений. По-нашему мнению, не связано никак, потому что эти составы отсутствуют, что и пытались доказать адвокаты и вся «ингушская семерка»», — сказал он.
Сабинин считает, что те конфликты, в результате которых силовики «испытали физическую боль и претерпели моральный вред», не что иное, как множественность отдельных и не связанных между собой консолидацией поступков со стороны участников митинга.
«Люди защищались, горячились, ответили силой на силу. Никакого согласованного варианта «насилия» нет и не было, а квалификация деяний семерки в корне ошибочна. Невозможно организовать коллективное насилие, призывая к его недопущению и прекращению, кроме того, уже состоялись приговоры, которыми участники признаны виновными в причинении вреда здоровью, не опасного для жизни, сейчас же «организаторы» осуждены за квалифицированный состав – организацию причинения насилия, опасного для жизни и здоровья», — отметил правозащитник.
Уголовное дело обнажило использование засекреченных свидетелей и даже свидетелей-политологов, допрос которых в суде подтвердил искусственный характер обвинений, направленных исключительно на устранение активной части граждан республики, которые позволили себе противостоять курсу властей на реформирование системы референдума и кулуарное изъятие исторических территорий, добавил он.
«Противостоять и бороться — не значит воевать, но без маленькой, быстрой и победоносной атаки правоохранительных органов никого нельзя было сделать врагами и изгоями, поэтому и случился этот долгоиграющий следственно-прокурорский перфоманс. Когда со своим народом не получилось договориться через демократические процедуры, его отправили в застенки.
Обвинения в организации экстремистского сообщества и участии в нем состоялись «вдогонку», факультативно, в следственном комитете листали уголовный кодекс и искали дополнительные статьи, в которых можно было обвинить, чтобы совсем уж наверняка. Нашли экстремизм. Судебный процесс, при этом, выявил совершенно уникальную вещь, которую в таком идеальном варианте не часто встретишь – массивные доказательства обвинения… странным образом доказывают отсутствие составов преступлений, потому что эти доказательства само обвинение и разрушают», — заявил Сабинин.
Юрист считает, что дело носит исключительно политический характер, и с уголовным правом связано настолько тонкими нитями, что и с лупой их разглядеть невозможно. «Выражаясь иносказательно, «когда говорят пушки, музы молчат». Вот музы и замолчали, (их) заставили замолчать», — подчеркнул Сабинин.
Разумный и легитимный демократический процесс разрушен, и надолго: смельчаки, которые решились предложить обществу вступить диалог с властью, очень быстро оказались в тюрьме, отметил он.
«Сконструированное «экстремистское сообщество» не совершило ни одного преступления (а их совершение или подготовка обязательный элемент), но ему упорно навязали события 27 марта 2019 года, прогнозировать которые в мае 2018 года (согласно (версии) обвинения сообщество было создано именно тогда) не просто невозможно, но и за пределами формальной логики. Обвинение и, наверняка, приговор (мы его еще не видели) построены «от обратного» — от событий, потребовавших уголовно-правовой реакции государства, а потом в этот вихрь попали исключительно те, которые поставили острые вопросы общественно-политической повестки. Какое в таком случае дело? Политическое. Сумеем ли мы и дальше переплывать такие реки? Не знаю…», — подытожил правозащитник.
Напомним, массовые протесты проходили в Ингушетии с осени 2018 года. Жители республики выступали против соглашения о границе с Чечней. В марте 2019 года митинги обернулись столкновениями с силовиками и задержаниями активистов. Большинство арестованных после тех событий получили реальные сроки по обвинению в насилии к представителям власти.
Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Исмаил Нальгиев, Зарифа Саутиева, Малсаг Ужахов, Багаудин Хаутиев и Барах Чемурзиев были обвинены в экстремизме. 15 декабря Кисловодский городской суд назначил им сроки от 7,5 до 9 лет лишения свободы. Отдельно идет процесс по Ахмеду Погорову.
* организация внесена Минюстом России в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.
