Подсудимый по ингушскому делу Малсаг Ужахов выступил сегодня с последним словом на заседании Кисловодского горсуда.
Начать свое последнее слово в суде хочу чуть скорректированными мной строками Кондратия Рылеева, которые он написал в 1826 году:
«Тюрьма нам в честь, не в укоризну,
За дело правое мы в ней.
Мы не стыдимся сих цепей,
Что носим здесь мы за Отчизну!»
Думаю, автор этих строк не обидится, что я поменял единственное число на множественное в зачитанном мной четверостишье.
Теперь перейдем к Александру Радищеву — автору произведения «Путешествие из Петербурга в Москву», которое было написано в мае 1790 года. В своем произведении Радищев пишет: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала. Обратил взоры мои во внутренность мою — и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы. Ужели, вещал я сам себе, природа толико скупа была к своим чадам, что от блудящего невинно сокрыла истину навеки? Ужели сия грозная мачеха произвела нас для того, чтоб чувствовали мы бедствия, а блаженство николи? Разум мой вострепетал от сея мысли, и сердце мое далеко ее от себя оттолкнуло».
После прочтения этих строк невольно задаешься вопросом: что изменилось за эту четверть тысячелетия, а точнее за эти 222 года, стала ли мачеха власть нам матерью?
Хотел бы отметить, что неслучайно Радищев взял в эпиграф к своему произведению слова одного из первых поэтов России Василия Тредиаковского (1703-1769 гг.) из эпической поэмы «Телемахида».
«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», — пишет Радищев. Эта фраза подразумевает, что чудовище в виде власти для народа является округлым (тучным), гнусным (либо грубым), огромным, со ста пастями и лающим.
Разве не злободневным эти слова и сегодня? Не знаю на счет «обло» и «стозевно», но что это чудище по-прежнему «огромно» и «лаяй» нет сомнения. Ничему нас ни время, ни история не учит.
На этом я завершу свой экскурс к литературным классикам.
Что касается уголовного дела, то много говорить не буду, так как это чистейшей воды фарс, состряпанный по указанию федерального центра следственной бригадой составом более полусотни человек. Состряпали криво и косо, не утруждая себя, думаю, от природной лени поиском доказательств. Зачем? Кто посмеет оспаривать стряпню, приготовленную по велению Москвы? Материалы дела показывают полную безграмотность, юридическую несостоятельность и нелепость выводов следователей.
Прокуроры от Генеральной прокуратуры подобраны под стать следователям. Они ничего не желают слышать и слушать, нацеленные на заданный сверху результат. Да и повадки у некоторых из них как у конченных шовинистов, которым чуждо все нерусское – вера, обычаи, традиции других народов Федерации. Их кирзовые лица ничего не выражают, эти лица давно потеряли способность краснеть и белеть. Бог им судья! Мы, в свою очередь, платим им неприкрытым презрением.
Мы, я и мои товарищи, по-философски относимся ко всему происходящему. Будет то, что будет, чего не быть в данной ситуации не могло. Но в то же время по воле Всевышнего не будет точно того, что мы не смогли бы принять, осилить и превозмочь! Нас укрепляет вера в Единого Творца и дух нашего народа!
Завершить свое последнее слово хочу двумя стихотворениями, посвященными судебному процессу. Первое посвящено процессу сороковых годов прошлого столетия, второе – сегодняшним дням, нашему процессу.
Первое стихотворение называется «Права народа», написано оно по материалу из книги нашего уважаемого народного писателя Иссы Кодзоева.
Я рассказать вам быль хочу, мои друзья,
Чтоб показать, что юмор в нас убить нельзя.
49-й год. Степь. Казахстан. Весна.
Комендатура. Судят ингуша.
За что? Имел неосторожность он пройти
Села границу, где прописаны советские рабы.
Спецпереселенец самой «гуманнейшей» страны
Прав не имел без разрешения властей в соседнее село пройти.
Семьдесят лет ему. Герой гражданской он войны.
Со всем народом выслан без разъяснения вины.
Везли его в вагоне для скота и взаперти,
А сыновья на фронте с первых дней войны.
За что же судят? Корова забрела в чужой район,
Район кончался сразу за селом.
Вот и пошел искать кормилицу свою,
Нашел. Но, оказалось, на свою беду.
Задержан вместе с ней он по пути домой,
В комендатуру доставил их конвой.
Корову отпустили, какой с коровы спрос,
Ему устроили с пристрастием допрос.
Избитого отправили в тюрьму,
Сказав, что он нарушил страшную статью,
Через неделю суд. Суд длился полчаса,
Ждут нарушителя закона лагеря.
Бездушен прокурор, он просит десять лет –
Ломать вайнахам велено хребет.
— «Смотрит как зверь! И в галифе еще одет.
Тут не Кавказ. Папаху, галифе носить не сметь!
Медведю белому передавай привет».
Слово последнее дает, как и положено, судья,
Лишать его при завершении суда никак нельзя.
(Подсудимый говорит) — «Товарищи! Мы все по конституции равны.
Судья и прокурор, мои права ущемлены.
Не я, корова поплелась в чужой район,
Нашел ее на поле за другим селом.
Я возвращался с ней домой, в чем суть моей вины?
Не грамотна она. Не знает –
Спецпереселенцы с нею мы.
Корову отпустили, а меня
Сегодня вы сошлете в лагеря,
Так у кого у нас с коровой больше прав?
Выходит, у нее? Ответьте, если я не прав.
Сегодня судите большевика,
Что вышел за коровой из села,
Вы только лишь за то, что пройдена межа.
Где Сталинской Конституции права?
Прошу вас оправдать меня. Корову — в лагеря!
Ведь в Конституции ни слова про ее права.
Народы все по Конституции равны.
Самой «свободной» мы граждане страны.
Избавьте коммуниста от тюрьмы».
(Реакция суда на последнее слово) — «У вас все?» — «Да». — «Сегодня мы щедры.
Пятнадцать, а не десять лет, прими.
Конвой! Препроводите гражданина до тюрьмы.
В пыль лагерную сотрем, сумеем низвести
Дух непокорности мы в вас без всякой суеты.
Научим власть советскую любить до изнурения души.
Здесь вам не тут. Счастливого пути!»
Ваша честь! Не везет ингушам с животными во все времена. То корова не туда забредет, а судят ингуша. То ошалевшее от шальных денег и власти животное в человеческом обличии границы перекраивать начинает и обратно ингушей судят. Неблагодарные животные, сладу с ними нет.
Завершаю стихотворением, посвященным сегодняшнему дню. Считайте это моим последним словом и моих товарищей, которые, думаю, со мной согласятся.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Сегодня судите не нас, а наш народ.
Хотите отвратить его от хартии свобод,
Хотите, чтоб не смел митинговать, замолк,
Хотите устрашить, весь в этом ваш расчёт.
Сегодня судите российский весь народ […]
В стране жирует и куражится шпана.
Все этим сбродом попрано без всякого стыда.
И каждый день с экранов лгут, и лгут, и лгут,
Страну прибрав к рукам, которую создал наш труд.
Сегодня судите не нас, а трудовой народ,
Который в рабство низвести взят без сомнения аккорд,
Чтобы служил он в будущем и вам, и вашим детям,
И глаз поднять не смел чтоб от земли при этом.
Сегодня судите не нас, а наш народ
Решением суда всех запугав, желаете ввести в озноб.
Напрасный труд. Народ вам не поставить на колени!
Попытки возвратить в России крепостное право – тленны.
— «Где Конституция? Где законы? Где, наконец, права?»
— «Ну, что вы право. Повзрослеете, когда?
В России правит сила, как и во все века.
Все остальное – декларации, пустые словеса».
За нас спокоен будь, ты — наш народ.
Мы до конца пройдем свой путь, мы выполним свой долг.
Наш дух – дух ингуша им не сломить!
Свою республику мы не позволим упразднить!
Сегодня судите не нас, а наш народ.
Каков же будет глумления над обществом исход?
Вердикт ваш может стать гарантией прав и свобод,
А может ввергнуть страну в культ личности, в 37-й кровавый год.
От вас зависит, что ждет Отчизну – свобода или гнёт.
Над всеми нами высший суд – Единый Бог!
г. Ессентуки
06.12.2021