Амур Амерханов: “Я просто очень хотел снять ингушское кино!”

Амур Амерханов — в прошлом один из солистов легендарной группы “LKN”,  представил 15 октября на 39-м международном кинофестивале в Москве первый ингушский фильм “Сайти — сын Зоули”. В интервью Фортанге Амур рассказал об идее фильма, трудностях, с которыми пришлось столкнуться и планах на будущее.

Фильм “Сайти — сын Зоули” повествует о мальчике-подростке, который живет с матерью в гоской сакле. В одну из ночей к ним стучится абрек, который ищет убежища, скрываясь, от преследующих его офицеров царской армии. Впустив его, мать мальчика и вдова, узнает в нем человека, чей поступок навсегда изменил их с сыном жизнь. Какой выбор сделает мальчик-подросток? Переступит ли он древний закон гостеприимства?” — зрители найдут ответ на этот вопрос после просмотра фильма. 

Амур, расскажи, как прошла премьера? Доволен ли ты?

Я в последний раз так волновался лет 20 назад, когда выходил с песней “Поезд на Назрань” и то, наверное, не так сильно. Зал был забит, но от волнения я не очень даже заметил, кто туда пришел (смеется) Два дня проходил показ в историческом здании ВГИКа. И в первый, и во второй день было много людей. 

Отзывы очень хорошие. Самое интересное, среди профессионалов, студентов кафедр, режиссеров всевозможных, ведь ВГИК — это кузница вообще, российского, советского кино, от них положительные отзывы. Я бы все равно почувствовал этот… немножко снобизм… если бы он был..“Что? Ингушское кино? Российское кино? Что это? Где это?”, — часто бывают такие настроения. Но наше кино зацепило, во всяком случае, равнодушного я никого не увидел. 

А как пришла идея снять фильм? У тебя была поддержка? Все-таки, одно дело, к примеру, клип или скетч, а другое —  фильм.

В прошлом году, когда мы начинали,  у нас ничего не было. Мы были в абсолютно стесненных условиях, ни копейки денег, ни работы, ни сбережений (я как-раз только заплатил за учебу). Я занимал деньги просто чтобы привезти оператора и актеров в Ингушетию. Буквально все руками собиралось. Сами все делали:  вручную строили хижины, разбирали камни, ставили окна. Вручную лопатами зимой холмы стесывали, чтобы прошла массовка, долбили камень ломом, в горы таскали плетенки, в общем, мы поработали и физически немало. 

Это было очень трудно. И помогали нам в этом обычные люди. 

Даже на телевидении в Магасе, нам пообещали штатив от камеры(стойка, на которую крепится камера, — прим.ред), а на следующий день мы приехали и нам никто не открыл. Встречались с председателем Правительства, который также обещал поддержку. А потом начались митинги, возможно им было просто не до этого, не знаю.

У меня были рекомендательные письма от моих преподавателей из ВГИКа, которые говорили, что из этого получится достойное кино, что нужно помочь, но помощи от правительства мы так и не получили. Все делали сами. На самом деле, уйма работы было сделано, сами все делали и нет государственного участия, ни копейки. Есть только руки, упорство и желание сделать ингушское кино.

А потом?

А потом мы объявили сбор на краундфандиговой платформе “Планета.ру”. Когда мы его объявляли, я понимал, что мы не соберем этих денег и это очень давило: груз ответственности. Я ведь затеял, повел за собой людей.

Руки опускались?

Тысячу раз! Я не буду называть кто нам отказал, но отказали нам практически все состоятельные люди нашей национальности. Как оказалось, без политической воли, даже кино не можем снимать.

И когда я уже был в самом отчаянии нашелся человек, которым сам нас нашел и предложил помощь… ингуш, здесь, в Москве, помог деньгами… потому что он увидел, что меня остановить невозможно, (смеется) только помочь! И он помог нам, закрыл наш сбор. Я смог вызвать профессиональную техническую команду, вот так это кино и было создано. 

Одним словом, пока это не приняло народный масштаб ничего не получилось и пока люди об этом не узнали, ничего не получилось. Так что благодаря этому человеку первое ингушское кино появилось. 

А о чем кино?

Когда я написал этот сценарий и советовался со многими, этнографами, историками, со многими компетентными людьми и получил массу негодования:”Ты что?! Как так может быть? Наш ингушский закон говорит, что нельзя поднимать руку на гостя”.

Вначале фильма так и написано большими буквами, что гость — это самое святое что может быть у ингуша. Но идея в чем была, единственное, что может тебя спасти,  от позора когда ты нарушаешь закон (я имею ввиду адаты) — это сострадание. Сострадание — основная идея этого фильма. И каждый из персонажей проявляет это сострадание. 

Не жалость, а именно мужественное благородное сострадание. И мне кажется, это наша национальная суперспособность — этим мы отличаемся от многих других народностей, у которых превалировала жестокость в древности, азиатов, например. И, естественно, образ мальчика — это образ камня, который подвергается вытачиванию и он все равно остается камнем. 

Он — основание башни. Я хотел показать то, что благородство и сострадание идут рядом.

Что было самым трудным в съемках?

Самый трудным было все (смеется). Во-первых, это первая моя работа в кино. Да, я творческий человек, занимался музыкой, окончил ВГИК по классу кинорежиссура и кинодраматургия, я понимал, что я делаю, но шел непроторенной дорогой. Да, и тема была, скажем, не очень политкорректной, она очень понравилась профессуре моей кафедре ВГИКа, но с другой стороны, было сложно убедить ингушей, что нам это нужно. 

Мне казалось, что это кино жило отдельно от меня, мне повезло быть проводником и мне повезло, что у меня крутая команда. 

И команда эта  — молодые ребята из российского кино. И мне не хотелось работать со взрослыми заржавелыми деятелями кино. Хотелось с молодыми, дерзкими и взрывными: такую команду я и собрал. С новым видением. 

Ты, кроме того, что дипломированный режиссер, еще и профессиональный музыкант. Это помогло в работе над фильмом?

Естественно! Музыку я сам отбирал, смотрел придумывал. Тимур Дзейтов сыграл отлично. В фильме наша старинная ингушская музыка… аутентичная,  в исполнении индейской флейты “Пимак”, флейты японских самураев-убийц и так далее. Очень большая работа проведена по музыкальной составляющей. 

Расскажи, где и как проходили съемки, как создавали декорации? Трудно было?

Мы несколько раз со съемочной группой приезжали в Ингушетию, искали локации для съемок: чтобы было меньше современных артефактов, линий ЛЭПов. Для того, чтобы при минимуме усилий воссоздать антураж конца 19 — начала 20 века. И я очень благодарен Якубу Гогиеву и Танзиле(члены историко-географического общества “Дзурдзуки”, — прим.ред), я вообще, очень уважаю этих ребят, они очень помогали, советовали по предметам быта. Так вот, благодаря Якубу мы нашли захолустье в горах, сарай или хлев, не знаю, стоящий на фоне башен, но в нем не было окон. Он был накрыт железными листами. Этот сарай был сложен из камней, которые от башни остались и нам пришлось эти огромные валуны вручную вытаскивать из стен и ставить окна, чтобы воссоздать жилище. Мы два три грузовика дерна собрали, выкапывали его, накрывали крышу, вручную таскали заборы-плетенки с территории отеля Армхи. Ночью мы нашли их там, разобрали и поднимали их наверх в горы, на своем горбу, грубо говоря. И для того, чтобы проложить рельсы для тележки, на которой ездит камера, нам пришлось втроем с оператором и художником-постановщиком, стесать слой камня с землей — метра два. 

А другая часть съемок проходила в Москве, в специально отстроенном павильоне. Мы воссоздали атмосферу того времени, тоже многое вручную делали. К этому моменту, большая часть работы — это костюмы, реквизит, подбор актеров, эскизы костюмов и декораций, массовка, все, что связано с большим кино, уже было сделано, включая планы, проекты, раскадровки. Ахмед Мальсагов помог, предоставил старинные вещи, предметы быта для съемок. 

Для меня это было сложно, потому что это была моя первая работа, но по заверениям зрителей, она удалась. Потому что она была сделана от души, не ради заработка, а просто потому что я хотел снять ингушское кино.И я очень этому рад. 

Что ты вкладываешь в понятие “ингушское кино”?

Были фильмы которые снимают люди ингушской национальности, но я не знаю ни одного ингушского кино по духу, и на темы, что волнует ингушский народ: не юмористические скетчи и любовные мелодрамы, а именно наше кино. И я планирую вторую и третью части. Будет у нас свое, ингушское кино, на темы, которые нам важны. И оно будет сделано современным, правильным киноязыком, наиболее доступным для массового зрителя. 

То есть это трилогия? Расскажи поподробнее?

Да, это трилогия. Если первая часть фильма происходит в начале 20 века, то вторая часть охватит временной промежуток уже после депортации и возвращения на Родину из Казахстана. 

А почему не депортация? Обычно этот период любят режиссеры.

Я не хочу брать период депортации, это во-первых, затасканная тема, а во-вторых, хочу показать зрителю, что происходило в нелегкий период после депортации. Как люди адаптировались и жили, как мы пытались отвоевать свое место под солнцем.

А третья часть трилогии, я надеюсь, будет о современности.  Сейчас я начинаю работу над второй частью.

И если основная идея первой части — это сострадание и основание башни, то идея второй части — это разрушение башни изнутри. Мы сами виноваты, что растим среди своего общества предателей. Сценарий уже написан, остались маленькие штрихи и мы приступаем к съемка второй части. Команда у меня сформирована, желание есть, результат, я думаю, тоже. Поэтому будем двигаться дальше.

Поделись планами на будущее? 

Планирую прокатить этот фильм по международным кинофестивалям — это будет сразу по завершению работы со звуком.  Фильм на ингушском языке с русским переводом, а на международных фестивалях фильм будет также на ингушском языке, но с английскими титрами. Я сейчас делаю звук Dolby Surround для кинотеатров и титры. Ищу для этого средства. И попутно работаю над второй частью.

Когда зритель увидит фильм в широком прокате?

У фестивалей существует право первого показа, если мы сейчас начнем его показывать, его никуда не возьмут, потому что это они требуют эксклюзивный показ у себя. Поэтому, как только мы получим хоть какие-то просмотры, мы, конечно, покажем его в Ингушетии. Первым делом, я, конечно, хочу в Ингушетии его показать, потому что это действительно народное кино. Потому что именно народ помогал мне в этом кино.

Беседовала Изабелла Евлоева.