Текст обвинительного заключения почти полностью перешел в приговор, что является серьезным нарушением, заявили защитники осужденных по «ингушскому делу», комментируя мотивационную часть решения суда. Суд не учел ни одно смягчающее обстоятельство и неверно истолковал свидетельства защиты, указали они.
Защитники ингушских активистов рассказали «Фортанге», что 20 декабря получили мотивационную часть приговора.
Первое, что бросается в глаза: текст обвинительного заключения почти полностью перешел в приговор, включая неправильно расставленные знаки препинания, сказал адвокат Асхаб Ужахов.
«В обвинительном заключении есть вводная часть – фабула обвинения. Вот эти примерно сто листов были полностью скопированы и вставлены в приговор», – пояснил адвокат Джабраил Куриев.
Копирование обвинительного заключения в приговоре является одним из фундаментальных нарушений, что может повлечь отмену приговора, сказал адвокат Магомед Беков.
«Это отражено в постановлении Пленума Верховного суда о судебном приговоре. Также в статье 303 УПК РФ (о составлении приговора) говорится о том, что приговор излагается на языке, на котором велось судебное разбирательство. Там не сказано, что приговор копируется с обвинительного заключения», – пояснил адвокат.
«Мотивационная часть приговора содержит множество юридических конструкций, которые вызвали у меня глубокое недоумение, – рассказал адвокат Билан Дзугаев. – Приговор во многом построен на предположениях или на выводах, которые не подтверждаются материалами дела. Там есть фразы, которые суду не стоило употреблять. Например, что отсутствие указания времени совершения преступления, то есть времени вхождения Саутиевой в состав экстремистского сообщества, указывает не на то, что следствие неполно провело свою работу, а на хорошую конспирацию этого сообщества. Такие вещи нельзя писать в приговоре, тем более, если нет доказательств того, что действительно велась какая-то законспирированная работа. Хотя, возможно, для них переписка в WhatsApp – признак конспиративной работы. Мне как юристу странно все это читать».
Дзугаев считает приговор крайне негуманным еще и потому, что судья не учел ни одно смягчающее обстоятельство. «Это редкость, это выбивается из общей судебной практики по России. Судьи практически всегда учитывают смягчающие обстоятельства, а в этом деле их много», – сказал он.
Ужахов считает, что судья в приговоре полностью проигнорировал скрупулезную работу стороны защиты и пошел по пути, заданному органами предварительного следствия. «Обвинительное заключение противоречиво и сумбурно, оно содержит много информации, не соответствующей действительности, – рассказал он. – Это какие-то фантазии, миражи следователей, которые затем воплотились в процессуальный документ – обвинительное заключение, на основании которого был вынесен приговор. Целью стороны защиты было предоставление максимального количества доказательств, которые позволили бы судье сравнить их с доказательствами стороны обвинения и глубоко и всесторонне разобраться в ситуации. Но судья просто в более изощренном виде изложил в приговоре миражи и устрашающие образы, описанные следователями в обвинительном заключении. И даже умудрился придать доказательствам защиты совершенно иной смысл, истолковать их таким образом, что они якобы подтверждают вину подсудимых. Некоторые доказательства, предъявленные стороной защиты, он преподносит как доказательства обвинения!»
Так, обращение Совета тейпов в правоохранительные органы с просьбой контролировать его деятельность трактуется судьей как попытка подсудимого обеспечить себе алиби, сказал Ужахов. «Примерно в январе 2019 года Совет тейпов отправил в адрес ЦПЭ, ФСБ и прокуратуры Ингушетии письма с просьбой оказать содействие в профилактике правонарушений экстремистского характера, – рассказывает адвокат. – Грубо говоря, просили выделить по одному сотруднику, который периодически посещал бы заседания Совета тейпов и контролировал бы его деятельность на предмет потенциальных нарушений закона. Совет тейпов и так работал в рамках закона; это письмо было направлено с учетом начавшихся в тот момент проверок, составления протоколов административного правонарушения. Сам факт направления такого письма – на мой взгляд, беспрецедентный шаг. В России вряд ли найдется общественная организация, которая напрямую писала бы ФСБ и ЦПЭ с просьбой выделить своего сотрудника и содействовать в профилактике правонарушений, в том числе экстремистского характера. Но этот поступок судья истолковал своеобразно. Мол, да, были направлены письма, но в экстремистское сообщество из Совета тейпов входили только Ужахов и Барахоев. Остальные члены Совета тейпов не знали, что они входят в экстремистское сообщество, и что эти письма отправляются для того, чтобы создать видимость законности их действий. Как будто эти письма отправлялись не с целью избежать правонарушений, а с целью создать видимость законных действий.
Но даже если согласиться с этой версией, получается, что у этих правоохранительных органов была шикарная возможность открыто внедриться в экстремистское сообщество и посмотреть, есть ли там предпосылки для экстремизма. Они должны были воспользоваться этим шансом и собрать таким образом оперативный материал, подтверждающий обвинение. На все эти письма ответил только ЦПЭ и его сотрудник до сих пор периодически посещает заседания Совета тейпов, и у него не возникло никаких вопросов к его деятельности», — рассказал он.
Магомед Беков на своей странице в Facebook привел отрывок из мотивировочной части приговора, в которой судья, говоря о презумпции невиновности, вменяет в обязанность стороны защиты опровергать доказательства обвинения согласно некоему «стандарту минимальной разумности». «Указанный принцип [презумпции невиновности] как направленный на защиту прав, свобод и охраняемых законом интересов обвиняемого, ещё не означает, что сторона защиты освобождается от всякой обязанности разумным образом обосновать свои доводы, направленные на защиту подозреваемого или обвиняемого. Указанные доводы, во всяком случае, должны соответствовать стандарту «минимальной разумности» существования определённых обстоятельств, либо фактов, опровергающих предъявленное обвинение. Между тем, указанная версия защиты не достигает даже этого минимального стандарта…», — написал он.
«Это означает, что суд возлагает обязанность на защиту доказывать невиновность подсудимых, по минимальному стандарту разумности, который не предусмотрен статьей 14 УПК РФ. Это явь, это не сон. Имейте ввиду, если ваша вина не доказана и вы не смогли по «минимальному стандарту разумности» … доказать свою невиновность, тогда о презумпции невиновности можете просто забыть!» — сыронизировал адвокат.
Адвокаты ждут получения протоколов судебного заседания
Ранее адвокаты сообщили, что будут обжаловать приговор в апелляционном и кассационном судах. Однако до этого момента им предстоит большая работа.
«Прежде всего, мы должны внимательно изучить приговор. Он объемный – 363 листа. Его так сразу не осилить, нужно вникать, о чем говорит суд, – рассказал адвокат Башир Точиев. – Также нужно изучить протокол судебного заседания». Адвокат сообщил, что Ахмед Барахоев и его защитники уже подали апелляционную жалобу, но она будет дополнена после изучения приговора и протокола судебного заседания.
Защитник подает в интересах своего подзащитного апелляционную жалобу, сообщил Беков.
«Протоколы судебного заседания будут готовы после 14 января. Пока мы их не получим, мы не можем подготовить полные мотивированные жалобы», – пояснил он.
По словам Бекова, «отведенных законом десяти дней после оглашения приговора, как правило, не хватает для подачи развернутой апелляционной жалобы, учитывая объем самого приговора и объем протокола судебного заседания», поэтому вначале подается краткая жалоба.
«На практике можно увеличить срок подачи апелляционной жалобы. Как правило, подается краткая жалоба без какой-либо мотивации, что мы не согласны с приговором, чтобы увеличить срок обжалования. В некоторых регионах суды рассматривают жалобу и выносят решение о возвращении этой жалобы обратно защите, предоставляя время для подачи полной жалобы и устранения допущенных нарушений при ее подаче […] В нашем случае, срок увеличен судом и без возврата поданных кратких жалоб. Пока замечания на протокол судебного заседания не будут рассмотрены, суд не имеет право направить дело с апелляционными жалобами в суд», – пояснил Беков.
Адвокаты анализируют протокол судебного заседания, сравнивая его стенограмму с аудиозаписью, рассказал он. «К стенограмме протокола суд прилагает аудиопротокол, но каждый защитник вел свою аудиозапись. Если суть протокола передана неверно, искажены какие-то ключевые моменты, то в течение трех дней после получения протокола в тот же суд подаются замечания на него. Судья рассматривает их и либо удостоверяет эти замечания, либо отклоняет их своим постановлением. Только после того как рассмотрены все замечания на протокол судебного заседания, материалы уголовного дела вместе с апелляционными жалобами могут уйти в суд», – сообщил он.
Митинги против соглашения о границе между Ингушетией и Чечней проходили в Магасе с осени 2018 года. В марте 2019 года они обернулись столкновениями с силовиками и задержаниями активистов. Всего были арестованы 46 человек, большинство получили реальные сроки по обвинению в насилии к представителям власти. Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Исмаил Нальгиев, Зарифа Саутиева, Малсаг Ужахов, Багаудин Хаутиев и Барах Чемурзиев, также задержанные по митинговому делу, были обвинены в экстремизме. 15 декабря Кисловодский городской суд назначил им сроки от 7,5 до 9 лет лишения свободы.
Мила Цвинкау
