В годовщину образования Республики Ингушетия Фортанга решила спросить юристов, политиков, активистов — почему Ингушетии важно иметь свою государственность и реализуются ли сейчас все те функции, которые наличие этой государственности предполагает, выполняет ли административное образование «Республика Ингушетия» те задачи, которые, по идее, перед ней стоят?
«Государственность, особенно для малых народов, — это возможность сохраниться как этнос, развиваться в экономическом, культурном, социальном отношении, не потерять свою национальную идентичность», — считает председатель Конституционного суда Республики Ингушетия Аюп Гагиев. Реальное, динамичное, поступательное развитие таких народов возможно только при наличии своего национально-территориального административного образования, уверен он. «Это возможность развивать язык, культуру, иметь свои институты, которые позволяют сохранять эти отличительные, национальные особенности», — говорит собеседник.
Наличие такой формы государственного образования, как республика, — это «непременное, ключевое условие» для того, чтобы ингушский народ, небольшой по численности, сохранил свою национальную идентичность.
«Что это нам дает? По Конституции России и по Конституции Ингушетии это позволяет иметь два государственных языка. Наряду с русским языком — это ингушский язык. Это наличие своих учреждений — научных, культурных, социальных, национальных библиотек, научно-исследовательских институтов, своего университета, который готовит, в том числе, учителей по ингушскому языку и литературе. Это и преподавание в школе всех этих дисциплин, в том числе истории Ингушетии. Даже сложно перечислить все те возможности, все те плюсы, которые дает наличие государственности. С моей точки зрения, это большая ценность — наличие для ингушского народа своей государственности», — говорит Гагиев.
При этом предназначение республики, государственности «не всегда, к сожалению, отражается в деятельности чьей-то власти». «И это не обязательно в отношении Республики Ингушетия, это может быть и в отношении целых государств», — добавил собеседник.
Ингушский народ пережил очень много трагических событий, напоминает глава регионального отделения партии «Яблоко» Руслан Муцольгов. Они были связаны не с какими-то неизбежными вещами, а исключительно с геноцидом, с притеснениями по этническому признаку.
«Неоднократно ингуши лишались своей государственности. Сначала создавалась автономная область, потом нас включали туда-сюда, на заре сталинизма, перекидывали, перекраивали административные единицы, изменяли статус — то делали Горскую республику, потом создали ЧИАССР, потом депортировали весь народ, а республику упразднили, потом она обратно создавалась, восстанавливалась… Все эти перипетии показали две вещи. Во-первых, что, не имея своей государственности, ингушский народ теряет право отстаивать свои законные интересы. Наличие Республики Ингушетия, государственности позволяет народу сформировать органы власти, по крайней мере в теории. На свободных, прямых и чистых выборах. И тогда уже сформированная власть будет представлять и отстаивать интересы народа, жителей республики, а не федерального центра или какого-то соседнего региона. Во-вторых, мы жили в составе других образований много лет — и видели, к чему это приводило. Фактически к распаду Советского Союза Ингушетия подошла с отсутствующей экономикой. Было 2-3 предприятия на всю республику. В Ингушетии не было вузов, были училище и техникум, и всё. Сейчас же, за годы наличия государственности, в республике были созданы учебные заведения, были созданы хотя бы предпосылки к тому, чтобы развиваться. Наличие государственности позволит нам создавать свою экономику», — рассказывает политик.
Между тем, отметил собеседник, в последние годы «федеральный центр лишает регионы абсолютно всех прав, любой возможности отстаивать свои интересы», средств и инструментов для решения своих проблем.
«Регионы фактически вгоняются в долговую яму перед федеральным центром. Система налогообложения выстроена таким образом, что большая часть налогов уходит в центр. Наличие государственности — если говорить именно об Ингушетии — и, подчеркиваю, прямых честных выборов, что справедливо для всей России, позволит нам отстаивать свои интересы и защищать свои права», — уверен собеседник.
Активист Мустафа Дзагиев «Перед народом Ингушетии стоит много вызовов, большую часть из которых невозможно или сложно решить, не используя все возможности государственного аппарата, пусть даже и в виде автономии», — полагает активист Мустафа Дзагиев. А нерешенных проблем у Ингушетии много, добавляет он: «Это и проблемы с соседями, когда территория исторического проживания стремительно уменьшается, это и язык — основный элемент, зеркало культуры, который сейчас находится под прямой угрозой исчезновения, это и вопросы исторической справедливости, которые и справа, и слева решаются за счет репрессивной политики власть имущих». «В этой ситуации ингуши не могут себе позволить себе и в мыслях задаваться таким вопросом, нужна республика или нет», — говорит активист.
Дзагиев указывает, что благодаря существованию такого образования, как Республика Ингушетия, всё же удается решать некоторые вопросы: «Именно благодаря наличию своей республики, стали возможны пусть и немногие, но преобразования». «У ингушей есть и другой опыт, который важен как некий этап, но который мы больше не хотим, хватило. В тот период и того развития, что есть сейчас, не было, с точки зрения экономики», — отмечает собеседник.
«С точки зрения политической субъектности, понятно, в существующей системе координат нам зачастую отведена роль статиста, точнее эта роль отведена назначенцам, присылаемых нам из Кремля. То, что общество выросло из этих рамок, то что оно способно заглядывать гораздо дальше чем взращенная империей политическая элита, отчетливо показали события 2018 года. Пропагандистский «новояз» в час Х быстро занимает заслуженное место, как только вперед выходит Человек. Можно с уверенностью утверждать — запрос общества выше, чем способны реализовать кремлевские назначенцы, и это не может не привести к определенным изменениям, хотят этого где-то там или нет», — заключил он.
